I know I'm selfish, I'm unkind.
Автор: Wiverna
Беты (редакторы): Скромный эксплуататор
Фэндом: Zachary Quinto, Chris Pine, Американская история ужасов (кроссовер)
Основные персонажи: Оливер Тредсон , Мэри Юнис, Джуди Мартин (сестра Джуд), Кит Уокер , Артур Арден
Пэйринг или персонажи: Закари Куинто/Крис Пайн, доктор Тредсон/Крис Пайн, доктор Тредсон/Сестра Мэри Юнис
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Мистика, Экшн (action), Ужасы
Предупреждения: Изнасилование
Размер: планируется Макси, написано 73 страницы
Кол-во глав: 11 (10-11)
Описание:
Наши сны нередко оборачиваются кошмарами, но что, если в одну из ночей актер Крис Пайн попадает в фантастическую реальность, где он оказывается в роли запертого в психбольнице преступника Кита Уокера, которого обвиняют в жестоких убийствах десятков женщин, где его друг Закари Куинто, оказывается загадочным психиатром доктором Оливером Тредсоном и он вовсе не играет чью-то безумную роль.
Публикация на других ресурсах:
Только ссылкой с этого профиля или профиля ficbook.
Примечания автора:
Давно вынашивала эту безумную фантазию на тему "А что, если бы в сериале American Horror Story во втором сезоне в роли Кита Уокера был бы Крис Пайн?". Ну, Пинто в массы, ахах.
Нарисовала арты на эту тему и вот, захотелось описать. Может кому и понравится
Мои арты: Доктор Тредсон, Крис Паин (Кит Уокер)
Глава 10. - "Животное"
Воздух звенел. Пахло приятным теплом и еще чем-то сладким, похожим на запах меда и карамели, но почему-то мозг отказывался давать этому ощущению имя. Густая темнота обволакивала, душила нежными объятиями, забиваясь мягкой ватой в легкие, будто тело в один короткий миг превратилось в кучу бесформенного тряпья. Веки задрожали, в попытке разомкнуть слипшиеся от высохших слез ресницы – так сложно, но это единственный выход из того кошмара, что мучил по ту сторону сознания.
Красное, много красного, липко… душно…
- Закари! Заа-а-к! – вырвалось из часто вздымающейся груди Криса, когда он резко распахнул голубые глаза с проступившими темными сосудами на белках и бешено заворочал ими по сторонам, в попытке увидеть друга, понять, что кошмар закончился. – Нет! О, Боже, нет…
Шептал он, морщась от безудержного ужаса, который резко сдавил горло и засыпал в глаза песка.
Шаги прозвучали совсем близко, Крис вздрогнул от неожиданности, ощущая кожей чужое присутствие за спиной. Он попытался вскочить с дивана, на котором сидел, но почувствовал боль в запястье, осознав, что крепко связан и своими тщетными попытками сбежать, только раздирает тонкую кожу левой руки.
- Ждешь кого-то еще в этот чудный вечер? – прозвучало у самого уха, перекатываясь по правой щеке теплым дыханием.
Сладковатый неясный запах вернулся, раздражая и без того напряженные от ужаса рецепторы. Блондин инстинктивно повернулся, чтобы видеть того, кто был так рядом, хотя прекрасно осознавал, что кроме Тредсона быть некому. Их глаза встретились, расплываясь контрастом цветов радужки друг в друге из-за слишком близкого расстояния. Губы маньяка медленно растянулись в самодовольной ухмылке, когда сердце Криса оглушительно забилось о ребра, грозясь проломить кости и выскочить наружу прямо тому в руки.
- Ч-что все это значит? Где… где я?
- Ты у меня в гостях, не уютно? - Оливер отстранился, отходя в сторону дивана стоявшего напротив. - Может быть, тебе больше нравится сидеть в зассаной темной клетке, как животному?
Повисла неприятная тишина. Крису нечего было ответить, разве что молиться, наблюдая за тем, как мужчина берет из небольшой вазочки на столе белые конфеты, больше похожие на таблетки и крошит одну за другой на зубах, неотрывно буравя его медовым взглядом. В полумраке гостиной его темные глаза выглядели особенно опасными - темнота вообще шла ему, как никому другому.
Тредсон протянул угощение пленнику, с каким-то извращенным удовольствием наблюдая за гримасой ужаса на его лице.
- Он настоящий? - осторожно спросил парень, беря свободной рукой странную конфету и жадно запихивая в рот. Как бы отвратительно не выглядела эта сладость, но ей можно было хотя бы на время занять сведенный болью от спазма голода желудок.
- Ты задаешь слишком много вопросов, - прорычал Тредсон, бросая вазочку обратно на стол. - И еще... ты не женщина, а это проблема. Я как раз думаю, что с тобой делать.
Ровно отпиленная часть человеческого черепа завертелась и закачалась на стеклянной столешнице, едва не рассыпав белые сладкие таблетки по сторонам. Он встал, педантично разгладив невидимые глазу складки на своих черных брюках, прошел к небольшому встроенному в стену бару, задумчиво изучая его скрытые от взгляда Криса недра.
- Ты считаешь меня убийцей, Кит, - сунув руку в бар, он вытащил винную бутылку и повернув этикеткой к тускло горящему красноватым светом бра, прочитал название. - Ммм, это не так, ты ошибаешься. Если бы я был убийцей, то ты был бы уже мертв, парень.
- Т-ты...- неуверенно начал блондин, пробуя новую форму общения с доктором на вкус, но на самом деле шагая по минному полю.
Оливер резко оторвался от чтения этикетки и бросил на пленника изучающий взгляд, однако промолчал, давая Крису продолжить свою мысль:
- Тебя останавливает от убийства только тот факт, что я не женщина? Чертов... - он осекся.
- Тише-тише, ты же не хочешь убедить меня в обратном? - усмехнулся Тредсон так, будто только и хотел этого.
Он прикрыл дверцу бара и, подцепив с полки над ним два стеклянных бокала своими длинными красивыми пальцами, вновь опустился напротив надежно связанного гостя.
- Я не убийца, Кит. А то, что происходит между мной и девушками...
- Извращение, - процедил сквозь сжатые зубы блондин, морщась от воспоминаний и едва ли сдерживая рвотный позыв.
Оливер промолчал, сосредоточившись на разливании красного вина по бокалам, один из которых протянул Крису. Парень смотрел на психиатра с недоверием, сомневаясь, но все же принял бокал из его рук. Отпив немного, он расслабился, перекатывая на языке терпкий вкус.
Все вокруг раздражало Криса, пусть это уже не было ужасающей лечебницей, а вполне уютным и красивым жилищем, но ком в горле от отвращения никуда так и не исчез. Логово потрошителя женщин представляло собой просторный загородный дом, обитый дорогими породами дерева по стенам, выдержанный в одном приятном строгом стиле. Насколько мог оценить Крис по одной лишь гостиной - коттедж имел несколько этажей и конструкцию горного шалле.
«У этого больного есть вкус, - подумал он, переведя изучающий взгляд на спокойно пьющего вино мужчину в идеально выглаженном классическом костюме. - Ублюдок, как можно изуродовать, а затем сжечь невинную монахиню и сейчас праздно попивать винцо в своей теплой уютной норе?»
- Развяжи меня, Тредсон, - неожиданно твердым голосом потребовал Крис, сделав еще один большой глоток вяжущего крепкого вина.
Оливер удивленно изогнул бровь, отставив свой бокал на стеклянный столик.
- Нет.
- Думаешь я боюсь тебя? - с дерзким вызовом рявкнул Пайн, сжимая на тонких стенках своего бокала побелевшие пальцы. - Мне плевать, что ты там о себе возомнил, чертов психопат! Отпусти меня немедленно, иначе...
- Хм, иначе что? - откровенно веселился тот, с любопытством разглядывая блондина своими пьянящими темными глазами.
Поднявшись с дивана, он приблизился к пленнику, положив свою руку на его всклокоченную голову в доминирующем жесте.
- Тебе не нравится человеческое отношение, Уокер? Может, соскучился по электродам на своих выжженных до мяса висках, вернуть тебя в психушку?
- Да пошел ты! - прокричал Крис, рывком скинув со своих волос его пальцы и в гневном запале выплескивая остатки вина прямо в лицо. - Ты даже не существуешь на самом деле, больной извращенец! Это все мой сон!
- Животное! - ударил его Оливер с такой силой, что голова парня ударилась о спинку дивана, хрустнув шейными позвонками.
В тишине большой укутанной полумраком залы этот звук показался устрашающе громким. В голубых глазах потемнело, а в ушах неприятно зашумела кровь, пульсируя тянущей болью, когда он попытался сесть ровно. Крис глухо простонал, прижимая свободную руку к разбитой губе и непонимающе смотря на темно-красные разводы остающиеся на дрожащих пальцах.
Психиатр не успокоился на этом, хватая парня за светлые отросшие пряди волос на затылке, больно оттягивая их назад и заставляя взглянуть на себя.
Белоснежная рубашка была безнадежно испорчена, покрывшись уродливым пятном от впитавшегося в тонкую ткань вина, а дорогой на вид галстук теперь больше походил на мокрую старую тряпку. Крис осклабился, хаотично разглядывая плоды своей спонтанной выходки расфокусированным после удара взглядом, тут же заходясь безумным истеричным хохотом, сплевывая в сторону кровь наполнившую онемевший от боли рот.
- Смешно тебе? Хорошо, это поможет заснуть, а позже мы продолжим разговор. Ты будешь умолять меня об электрическом стуле, щенок... - прорычал низким голосом доктор Тредсон, и в его руке отчетливо блеснул прозрачным боком тонкий шприц, до половины мерника наполненный какой-то мутной жидкостью.
Он перевернул его иглой вниз и с размаха всадил во вздувшуюся темную вену на шее блондина, спуская препарат прямо в отчаянно пульсирующую артерию.
Сердце тревожно забилось, то ли от переполнившего сознание ужаса при мысли о тех зверствах, что мог совершить над ним маньяк, то ли виной аритмии стал чужеродный препарат, спровоцировавший выброс адреналина. Крис не успел закончить свои выводы, неразборчиво прошипев что-то от боли, в то время как язык быстро свело и через пару мгновений его тело лишившись каких-либо ощущений, обмякло в руках нависшего над ним мужчины. Голубые глаза закатились, а измученное лицо разгладилось от еще недавно бушующих эмоций, когда Тредсон позволил парню упасть безвольной куклой на залитый вином диван.
- Неблагодарный идиот, а ведь я мог дать тебе уйти. По хорошему и без лишнего шума, - покачал головой он, глядя на бледное недвижимое тело блондина.
Пробежав ловкими пальцами по мелким перламутровым пуговицам своей рубашки, Оливер стянул ее и раздраженно швырнул в сторону. Этот костюм был одним из любимых в обширной коллекции гардероба психиатра, но такие вещи после химического выведения пятен просто теряют свой лоск, а значит, теряют жизнь.
Тредсон любил красивые дорогие вещи, которые ему шли. Каким-то волшебным образом ощущения в дорогих костюмах, за стеклами линз очков престижной марки, окруженный обстановкой из дорогих вещей и пород дерева, усиливались, становились ярче и желанней. Он наслаждался своим одиночеством, приправленным ароматом коллекционных сигарилл, нет, не тех сигарет, которые выкуривал одну за одной в часы своей работы, а именно дорогих разных сортов и историй, которые могли дарить вкус богатый оттенками, прочищать мысли и память.
Нельзя сказать, что он не заслуживал роскоши - ее заслуживают все, кто был лишен детства, любви и простых дешевых радостей, а то и вовсе бесплатных, но вместе с тем способных лепить человека, делать его лучше. Оливера некому было лепить. Он создал себя сам, глядя на черноту людских душ, запоминая жестокость и привыкая к подобным вещам так, как привыкают дети ко вкусу мороженного и поцелую мамы на ночь. У него не было мамы, не было ее мягкости, запаха, не было вкуса и он не мог вспомнить ничего, даже цвета ее глаз.
Окружая себя роскошью, этот не выросший ребенок просто защищал себя. Он психологически ограждал, интуитивно строил между собой и миром преграды, прятался за обманом создаваемого образа. Да, он убивал, но понимал ли тот запертый в зеркальном лабиринте мальчишка, что это неправильно? Что кожа матери не может быть разной, что она всего одна и эта женщина никогда не будет с ним?
Оливер Тредсон был лишь орудием этого мальчика, запертого глубоко в сильном взрослом теле. Он не видел ужаса, только его детский страх, выжигающая глаза обида и боль двигали это тело, заставляя причинять страдания, срывать кожу и быстро прижимать еще теплую к лицу. Вдыхать глубоко, на сколько хватает легких, пачкая дрожащие пальцы кровью и неожиданной тишиной.
Эти короткие моменты он успевал сохранить в памяти, бережно складывая в шкатулку и пряча, глубоко заталкивая в неприметный уголок сердца. Да, оно было у того монстра, что сбрасывал тела в самых неожиданных местах города. Живое бьющееся сердце с клапанами и горячей кровью, даже в моменты, когда он сшивал толстой грубой нитью части свежеснятого женского скальпа, сердце оставалось таковым в его груди. Все эти сувениры из кожи не являлись иконами его тщеславия, артефактами мучений жертв в знак упоения их страданиями. Все это было памятью, образом, доказательством ненасытному капризному мальчишке, когда-то давно потерявшего свой смысл - свою мать.
Поправив задравшуюся простую белую майку, которую он всегда носил под рубашкой, Оливер отложил на столик шприц и нагнулся над телом парня. В эти минуты в нем кипела ненависть к Крису, такая необъяснимая душная неприязнь, что хотелось отрезать блондину голову и выкинуть ее в окно бродячим псам.
Этот наглый, непримиримый с обстоятельствами мальчишка был ничем не лучше тех, кого он помнил из жизни в детском доме. Такой же упрямый, столь же агрессивный и самоуверенный в своих действиях и словах. Его не останавливал даже тот до мелочей продуманный образ успешного психиатра, который был призван усмирить любого - нет, он оскорбил, посмеялся над ним, сделав бесполезным. Тредсон схватил безвольно откинутую на сиденье голову за волосы и дернул в сторону. Тело с грохотом упало на пол, ударяясь виском об угол стола и замирая у ног мужчины бесформенной горой.
- Я научу тебя ценить шансы, которые дает нам судьба, ценить жизнь, - процедил сквозь зубы он и презрительно толкнул бессознательного парня в бок носком своего идеально начищенного ботинка.
Оставалось придумать, как же переместить гостя вниз, в подвальное помещение, где проводили остатки своей жизни жертвы. С одной стороны, парня было бы легко просто сбросить из люка в чулане с инструментами, однако в то же время существовала опасность его мгновенной смерти от неудачного удара об кафельный пол. Оставался лишь один способ - тащить на себе по лестнице, что делало пленнику особую честь и не нравилось самому Оливеру. Но какие еще варианты?
Недовольно вздохнув, мужчина подтянул Криса вверх, ослабляя узел толстого каната и освобождая запястье пленника, а затем с трудом взвалив себе на плечо, распрямился. Он осторожно перешагнул через пятна вина на скользком паркете и направился к лестнице в подвал, придерживая свою тихо сопящую разбитым носом жертву одной рукой.
Глава 11. - "Вниз по кроличьей норе"
Он чувствовал жар, как будто являлся небольшим клочком бумаги под точечным лучом горячего солнца, пропущенного сквозь выгнутую линзу. Губы отчаянно требовали хотя бы каплю воды, но где ее взять, если вокруг только душная тьма. Тело сковывало странное ощущение падения, такое явное и щекочущее под ребрами, словно распахни он глаза, как увидит быстро проносящееся мимо небо. Попытавшись разомкнуть веки, Крис поднес к лицу ладони и провел ими по щекам, чтобы быстрее проснуться. Странно, но собственные пальцы показались ему чужими - какими-то короткими и мягкими, да и само лицо не было знакомым на ощупь.
- Что за... - он резко сел на постели и удивленно уставился на покрытую бледно-голубой краской стену, тупо разглядывая сколы и выбоины на ее унылой поверхности.
Взгляд медленно описал полукруг, натыкаясь на пару тумбочек и аккуратно застеленные кровати - больше в комнате ничего не было, если не считать бежевого горшка с бархатной петунией и пары цветных шариков из стекла на подоконнике единственного окна.
Шумно сглотнув и ощутив, как паника начинает затоплять сознание, Крис посмотрел на свои раскрытые ладони и визгливо вскрикнул, тут же зажав от испуга рот.
Он с ужасом рассматривал округлую детскую ладошку с короткими пальцами. Это были его руки, но он не мог понять, что произошло. Откинув одеяло, Крис обнаружил столь же детские ножки, которые тоже, несомненно, являлись его собственными. Ко всему прочему на нем была простенькая майка и потертые шортики из тонкой ткани. У спинки кровати аккуратно стояла пара детских черных ботинок, будто бы заботливый Дьявол лично принес их ему ночью. Он передернул плечами от страха, едва представив себе подобное.
За окном послышались звонкие голоса детей и шум мотора въезжающей во двор машины. Быстро вскочив с кровати, Крис подбежал к подоконнику, шлепая голыми пятками по вздутому настилу пола, и прижался носом к стеклу. Из окна открывался вид на небольшой дворик, огражденный высоким забором из железной сетки по всему периметру, которую замыкали ворота из глухо спаянных железных листов, выкрашенных в неприятный бордовый цвет. Их декоративные пики по верхней кромке венчала какая-то вывеска, видимо, с названием учреждения, но Крис не мог прочитать ее, пока ворота были закрыты. Старомодный автомобиль уже урчал мотором во дворе, а со всех сторон на зеленой лужайке к нему стекались дети. Много детей, но в основном мальчишки, девочки по большей части жались к воспитателям, не смея проявлять инициативу. Крис затаил дыхание, ощущая, как грохочет сердце под самым горлом, а колени начинают дрожать от одной только мысли, что он сам точно такой же мальчуган, как и те дети внизу. Что его ждет то же существование, какое выпало на их долю. Жить чужой судьбой казалось чем-то сродни аду.
Оторвав нос от стекла, он немного отстранился и поймал смутное отражение на прозрачной поверхности. На него смотрел мальчишка лет двенадцати со встрепанными светлыми волосами, большими голубыми глазами и забавным чуть курносым носом, на котором виднелись редкие крапинки веснушек. Этот незнакомец чем-то напоминал Крису себя самого в детстве, разве что взгляд казался неуместно взрослым на этом юном лице.
По спине пробежал холодок и притаился где-то в районе желудка, свернувшись колючим клубком. Голоса детей не смолкали, и было бы логичней присоединиться к ним во дворе, а не стоять столбом тут, но Крис не мог сдвинуться с места. Его сковывал ужас, словно кровь в жилах вдруг превратилась в лед, а перед глазами кто-то напустил густого удушливого дыма.
«Чертовщина... если подумать трезво, то я наверняка провалился в еще одну реальность, но куда уж дальше? Ох, фак!»
Крис отошел к кровати, тяжело опустившись на ее край, а затем сокрушенно и с жалобным писком опустил голову, подтягивая коленки к подбородку. Загадочное преобразование тела из взрослого мужчины в маленького подростка, судя по реакции, повлияло и на психику, потому что отчаянно захотелось разрыдаться во весь голос. Он всхлипнул и быстро размазал кулаком сиротливо скатившуюся по подбородку слезу.
«Это все для чего-то нужно, - мысленно успокаивал он себя, - как пазлы, которые только из определенного числа деталей способны сложить цельную картинку. Черт, но мне все равно не понятно где я, да и что может сделать сопляк?!»
Закусив губу, Крис попытался успокоиться, отчаянно смаргивая наворачивающиеся на глаза слезы и глубоко дыша. От размышлений его отвлек вновь послышавшийся во дворе рокот мотора машины, а затем и скрип отворяемых кем-то ворот. Не медля ни секунды, он вскочил на ноги и подлетел к окну, старательно вглядываясь помутневшим от слез взглядом в очертания наконец-то показавшейся вывески на обратной стороне.
- Детский приют? Черт, теперь я решительно ничего не понимаю!
Со злости Крис треснул ладошкой по стеклу и то, задребезжав, привлекло внимание одной из воспитательниц, которая как раз запирала засов входа. Женщина резко вскинула голову и сощурила свои белесо-серые глаза, присматриваясь. Крис вздрогнул от спазма страха и быстро юркнул под подоконник, молясь, чтобы она ничего не заметила. Ему совсем не хотелось объяснять здешним обитателям, кто он и откуда взялся. Первым делом было бы логичней смешаться с толпой детворы и лишний раз не показывать веснушчатого носа.
Когда он снова посмотрел в окно, то женщины уже и след простыл. С одной стороны этот факт успокоил бешено колотящееся в груди сердце, но с другой, оставалась опасность, что она направилась в приют проверить второй этаж.
Сидеть в комнате и дальше было просто рискованно, поэтому Крис, собрав всю свою смелость в кулак, влез в заботливо оставленные у кровати ботинки, которые волшебным образом оказались ему точно в пору, и прокрался к двери, выглядывая в коридор. Неприятный сквозняк пробежался по голым коленям и забрался под тонкую ткань коротеньких шорт, заставляя кожу покрыться колючими мурашками. В узком коридорчике стоял густой мрак, так как окна имелись только в комнатах, двери которых выходили в эту темноту и были крепко заперты. Атмосфера вокруг была давящей и неприятной, пугая своей неизвестностью и так восприимчивый к любого рода фантазиям детский разум. Крис сглотнул подступивший к горлу ком страха и вытер со лба капельки пота краем своей футболки, на которой уже красовалось небольшое влажное пятно от покрывшегося испариной живота. Он не слышал никакого шума с нижнего этажа, обозначенного тускло подсвеченным краем ступеней, уходящих вниз под углом, поэтому логично предположил, что все жильцы находятся на прогулке во внутреннем дворике. Нужно было идти к ним и будь что будет, но прятаться все время этой спонтанной галлюцинации под чужой кроватью все равно не могло дать ему никаких гарантий безопасности.
- Любой из этих снов призван дать мне ответы на происходящее вокруг… - прошептал он непривычно ребячьим голоском и решительно сделал шаг за порог своей комнаты, оставляя дверь открытой, чтобы полупрозрачная полоска белесого света освещала спуск на первый этаж.
Наверняка каждый из живущих в этом доме детей знал наизусть все ходы и лазейки, способный с закрытыми глазами ориентироваться в темных коридорах подобных этому, но оказавшись тут впервые, хотелось цепляться за каждую стену с узорными обоями, словно боясь провалиться в подвалы, полные пищащих пауков и крыс.
Неожиданно резким звуком за спиной Криса послышался скрип одной из дверей, когда он уже стоял одной ногой на ступени, ведущей вниз лестницы. Порывисто оглянувшись, он едва смог сдержать вскрик, когда сердце напугано забилось о ребра, грозясь и вовсе выпрыгнуть из груди прямо в раскрытые ладошки, если посреди темноты покажется фигура незнакомца. К счастью, за его спиной никого не оказалось, но в полумраке можно было бы различить тонкую щель между дверью и косяком, которой мальчишка не мог припомнить ранее.
- Кто здесь? – спросил он в пустоту, размышляя о том, как бы ему поступить.
С одной стороны было интересно узнать, кто мог следить за ним в щель, но что-то мешало заглянуть в лицо неизвестности, словно медленно вгрызающийся в позвоночник ужас, который мог в любую секунду парализовать все тело, проступая неприятной горечью на языке. Крис попятился назад, не спуская с приоткрытой двери напряженного взгляда. С тех пор, как начался весь этот кошмар и он превратился в ребенка, его восприятие изменилось, так же как и тело. Он по-прежнему мог мыслить на основании своего опыта взрослого, но любые проявления эмоций и ощущений казались чужими, излишне оголенными и искренними.
- Я не боюсь… - прошептал он самому себе и, резко отвернувшись, быстро побежал вниз по лестнице, желая поскорее оказаться на залитой солнцем улице.
Стойкое ощущение, что неизвестное чудовище гонится за ним по пятам, стоит лишь обернуться и встретиться с налитыми кровью глазами, не оставляло его ни на секунду, пока ладони не уперлись в тяжелую дверь, толкая ее наружу. Выбежав на улицу, Крис замер, тяжело дыша и щуря привыкающие к солнцу глаза. Его не покидало стойкое ощущение невыносимого одиночества этого места, словно затерянного в огромном бурлящем море островка, где можно было сорвать голос, но не услышать ответа. В голубых глазах мелькали отражения солнечных зайчиков, косматой травы с редкими точками желтых одуванчиков и десятки черных, похожих друг на друга, фигурок детей. Все они были одинаковы, как и он сам на их фоне, но в каждом из обращенных к нему лиц была своя история, своя злость или обида.
Не все дети обратили внимание на странного белобрысого мальчугана, который вылетел из корпуса, как ошпаренный. Большинство из них продолжало заниматься своими делами: играть, лежать на траве или толпиться у старого забора, провожая взглядами медленно опускающиеся пылинки, что оставил за собой приезжавший недавно автомобиль. Воспитатели в строгих одеждах и с упругими черными жгутиками в руках ходили неподалеку, словно стая коршунов, наблюдая за соблюдением порядка.
- Ты еще кто такой? – услышал за своей спиной Крис хрипловатый мальчишеский голос и вздрогнул от неожиданности, обернувшись. – Я не помню, чтобы сюда выбрасывали изнеженных ангелочков.
Перед ним стоял мальчишка не на много старше его самого, со всклокоченными рыжими волосами, в которых можно было разглядеть кусочки жухлой травы, песок и белое перышко от подушки. Злые узкие серые глаза смотрели с недоверием и презрением, о котором свидетельствовал и наморщенный курносый нос, усыпанный точками веснушек.
- Я… - Крис скосил взгляд на покрытые синяками и ссадинами ноги незнакомца и отметил на сжатых кулаках сбитые в драках костяшки, - я новенький… меня зовут…
- Плевал я на твое имя! – гаркнул тот, но затем, оглядевшись по сторонам, добавил чуть мягче:
- Ночью что ли привезли? Куда поселили? Тут только вчера Тиму глотку перерезали, представляешь! Еще бы чуть-чуть и отлетела бы башка, а глаза выпученные, как у свиньи на забое! Небось на его кровати спал, а?
Крис побелел от ужаса, представив все то, что буднично описал малец.
- Жаль ты не видел… все прибежали поглазеть, только Олли торчал в своей восьмой комнате для слюнтяев, как обычно. Когда приехали из надзора приюта, то записали случившееся, как несчастный случай, будто бы упал с лестницы в чулан и напоролся горлом на натянутую внизу леску для обмотки забора. Ха! Хотя ходят слухи, что Тима убил именно он…
Протянув перепачканную в земле руку, мальчишка схватил Криса за ворот майки и подтянул ближе к себе, понизив голос до зловещего шепота:
- Тим всегда задирал этого придурка больше всех остальных, но я бы поставил два доллара на то, что у него не хватило бы сил перерезать тому горло. Хотя говорят, что даже женщина может убить здорового мужика в порыве бешенства.
Крис промолчал, не зная, что ответить на это и боясь подумать, что еще происходило в этом жутком приюте. Он постарался скорчить заинтересованное лицо, но, видимо, этого у него не вышло, потому что мальчишка презрительно усмехнулся, слегка толкая его в грудь и отпуская майку.
- Ладно, я вижу, что ты не такой слюнтяй, каким хочешь казаться. Тебе просто нужно освоиться, - он прищурился и смерил Криса пристальным взглядом. - Я Джек, - выдал рыжий с видом признанного лидера своры, - тебе повезло, что я тебя заметил первым, а то лежал бы и ты с перерезанным горлом отсюда до сюда.
Мальчишка медленно провел невидимую линию по своей длинной белой шее от уха до уха и ощерился, глядя на Криса с любопытством в округлившихся глазках-стеклышках.
- Да, я, наверное, и правда, приехал сюда ночью… - неуверенно пробормотал он, по привычке запуская пальцы в светлые волосы на затылке. – Я проснулся в комнате на верхнем этаже в самом конце коридора.
- Что это значит? – не понял Джек. – Ты не помнишь, как оказался здесь? Вот это да!
- У меня потеря памяти и я был бы рад, если ты не станешь привлекать ко мне лишнего внимания этих ведьм.
Крис кивнул на шнырявших повсюду женщин в длинных платьях простого покроя из плотной ткани черного цвета и заговорщицки подмигнул заинтригованному мальчишке. Глаза рыжего засветились неподдельным интересом, и он согласно кивнул, схватив Криса за локоть и уверенно потащив в сторону от детской площадки.
- Я как раз шел на наше с парнями дело, когда встретил тебя, но думаю, что ты поможешь нам проучить этого полоумного маньяка! Ведь так?
Рыжий бросил вопросительный взгляд на следовавшего за ним блондина и легонько ткнул его в бок, как бы подбадривая.
- Ну-у... - неуверенно протянул тот.
- Отлично! - перебил его Джек и улыбнулся, некрасиво скаля мелкие зубы. - Как говоришь, тебя зовут?
- Эм, меня зовут Крис Пайн.
- Отвратная фамилия... - рыжий поморщился, замедляя широкий шаг. - Но имя ничего так, если не говорить его полностью.
Пройдя с Джеком еще пару метров, Крис увидел неподалеку большой деревянный сарай с тяжелой, явно старинной, дверью с массивной ручкой в форме морды медведя, в пасти которого висело железное кольцо. Было совершенно непонятно, зачем кому-то понадобилось оснащать подобную постройку такой мощной дверью, но всему должно было быть разумное объяснение. Возможно, там хранилось что-то ценное или...
- В этот сарай помещают всех, кто хоть как-то нарушил общий порядок. Я просидел там двенадцать раз! - гордо возвестил рыжий, подходя ближе и тыча двумя пальцами в раздутые ноздри злобно оскалившегося медведя на ручке. - Жуткое место, а теперь там будет сидеть еще страшнее, потому что на дне нашли Тима с оторванной башкой! Наверное, его призрак до сих пор бродит где-то в темноте...
Крис передернул плечами, почувствовав, как вдоль позвоночника пробежала стая мурашек. Похоже, жизнь этих детей была совсем не похожа на детство, которое знал он сам, помимо того, что они были брошены своими родителями при невыясненных обстоятельствах, так еще и пребывание здесь настолько ожесточило их сердца. Если тот самый Олли, о котором говорил рыжий, и есть жестокий маньяк-психопат Оливер Тредсон из лечебницы Брайарклиффа, то его душевная травма становилась все более понятной, глядя на это место и его обитателей. Возможно, то было страхом и оцепенением, но Крису все больше мерещилось, что он ощущает энергетику детского приюта... и она казалась ему тяжелой, душной чернотой, что забивается в нос и уши жгучим перцем. Большой угловатый корпус с неприветливой серой кожей, кое-где некрасиво облупившейся и поросшей плесенью будто бы смотрел на детей своими черными провалами окон с безразличием. Все здесь говорило об одиночестве, которое грозило каждому без права на счастье.
От этих мыслей его отвлек шум неподалеку, словно чьи-то сдавленные стоны мешались со скрежетом мелких камешков дороги о подошвы ботинок. Крис повернулся на звук и увидел троих мальчишек, что были примерного возраста Джека, которые с упорством тащили за собой отчаянно упирающегося парнишку повыше их самих. У него были связаны руки и колени, поэтому он мог только упираться пятками или семенить мелкими шажками за своими конвоирами. По белокожим щиколоткам стекала свежая кровь из разбитых коленок, видимо, он уже успел несколько раз упасть, прежде чем его притащили сюда.
- Привет, Олли, подлый хорек... - Рыжий раскинул руки в стороны в притворно-доброжелательном жесте и улыбнулся так, как вымученно улыбались некоторые жертвы на снимках в кабинете Тредсона.
Один из его друзей сильно пнул мальчишку, отчего ноги того подогнулись и он упал на разодранные колени, окрасив серую пыль дороги в бурый цвет. Налипшая на лоб черная челка перестала закрывать лицо, и Крис смог увидеть горящие гневом карие глаза, острый взгляд которых ненавистно буравил Джека насквозь. Теперь у него совсем не оставалось сомнений насчет этого мальчишки, более того, он был совершенно точно уверен, что перед ним стоит на коленях тот самый лощеный психиатр из будущего. Но как? И зачем?
Словно парализованная взглядом змеи мышь, стоял он на месте и неотрывно смотрел в глаза Оливера, не смея отвернуться.
- Хочешь что-то сказать в свое оправдание? - продолжал веселиться Джек, подходя ближе к Тредсону и приседая напротив него на корточки. - Ты думал, что сможешь запугать меня трупом Тима? Так вот ты просчитался, парень, потому что я попал в этот приют после того, как мой отец вспорол живот матери и надел ее изуродованный труп на мою голову, удерживая от попыток сбежать из этого кошмара. Я видел смерть изнутри, Олли, и она намного страшнее свинячьих глазок дохлого ребенка!
Лица трех парней, что держали Оливера, посерели и скорчились от отвращения и искреннего ужаса перед главарем банды, что так возбужденно вещал о таких жутких вещах. Крис согнулся пополам и закашлялся от рвотного позыва, но смог только сплюнуть горькую желчь из пустого желудка. Он отдышался и вытер запачканные губы краем своей майки, бросив быстрый взгляд на стоявшего на коленях парня. Его прошиб холодный пот, когда он не заметил в лице Тредсона ни единой эмоции. Ни раскаяния, ни тени страха или удивления - ничего, будто он был высечен из совершенно не читаемой каменной глыбы.
Но это было невозможно! Даже если Оливер ожесточился из-за тяжелого детства и травли сверстников, он все равно оставался ребенком, а дети не способны быть настолько невосприимчивы к происходящему с ними. Мальчишка спокойно сидел на земле, не обращая внимания на кровоточащие колени и пережатые грязной бечевкой запястья. Все, что можно было назвать живым в его облике, были только горящие ненавистью темно-золотистые глаза, словно два костра посреди мертвой белой пустыни.
Рыжий с размаха пнул его по ребрам и зарычал, прежде чем повторить удар. Оливер простонал, покачнувшись и падая на бок в серую пыль. От удара из его рта вылетел наспех скрученный кляп, и парень хрипло втянул душный воздух, сплевывая на землю вязкую слюну.
- Я не сделал тебе ничего плохого, Джек! - выкрикнул он и задохнулся, когда тот пнул его в плечо. - Тим сам упал в сарай!
- Не верю тебе, дьявольский выродок! - не успокаивался рыжий, с каждым разом нанося удары все сильней. - Что вы стоите?! - порывисто обернулся он назад. - Крис, сломай этому уроду руку, пусть для тебя это будет посвящением!
Страх подкрался со спины и впился острыми зубами в позвоночник, сковывая все тело, словно пропитывая его дубильным ядом или наполняя доверху свинцом. Пайн стоял на месте и бессильно сжимал зубы, глядя на то, как на земле корчится от боли черноволосый мальчишка. Он смотрел на этого ребенка остекленевшими от шока глазами и не понимал, что именно испытывает по отношению к нему сейчас. В памяти все еще был жив образ повзрослевшего Тредсона и то, как кровожадно он обходился с женщинами, как сжигал в огромной кремационной печи монахиню Мэри Юнис, а потом спокойно попивал вино в своем доме.
Все было так, но сейчас, глядя на сгорбленное детское тело и упрямо смотрящие на обидчиков огромные карие глаза, Крис чувствовал жалость и понимание. Нет, он не оправдывал отвратительных поступков взрослого доктора Оливера Тредсона, более того, мысль о том, что убийство этого ребенка здесь сможет как-то повлиять на будущее, была заманчива. Но в то же время, чем дольше он находился в детстве серийного маньяка, тем понятней становилась ему изломанная психика каждого из этих детей.
Легкий толчок в бок отвлек его от мыслей о следствии детской жестокости, и Крис вновь увидел избитого подростка у ног возбужденного видом его крови Джека. Рыжий то и дело облизывал свои тонкие конопатые губы и вопросительно смотрел на него, словно ожидая решительных действий.
- Лучше сделай, как он просит... - прошептал один из мальчишек, что отошли за его спину, пока Джек избивал заложника. - Оливер плохой парень, из-за него уезжают все женщины, готовые усыновить кого-то из нас.
Крис нахмурился, оборачиваясь через плечо и с любопытством оглядывая не решающихся помочь главарю детей. Те выглядели не так, как Джек, хотя и старались походить на своего друга во всем, но в их глазах все же не было столько выстраданной жестокости, как у рыжего. Они разделяли его взгляды в отношении Тредсона, однако явно не были готовы к убийству общего врага. Чего нельзя было сказать о вошедшем во вкус Джеке, что только шире улыбался с каждым новым болезненным толчком в сжавшееся на земле тело сверстника. Он был похож на дикого зверька, который, учуяв первую кровь, уже не мог остановиться.
- Почему? Что он делал женщинам? - прошептал Крис.
На этот раз заговорил другой мальчик, нагнувшись к самому его уху и понизив голос:
- Каждый, кто приезжает сюда, в первую очередь хочет красивого ребенка. Так всегда, и мало кто из нас может таким считаться, поэтому практически все больше времени проводят именно с Оливером, а он их пугает, - он помолчал, тяжело вздохнув и шмыгнув курносым носом, - вцепляется женщине в руку или шею и начинает нюхать, будто бешеный пес, а еще бормочет что-то странное. Однажды он сказал одной молодой девушке, что приехала к нам без мужа, что ее запах очень приятный и ему нужно кое-что показать ей в комнате наверху. Когда на крик сбежался весь детский дом, то оказалось, что этот псих порезал ее руки и спину украденным из библиотеки ножом для конвертов. Его старались запирать в комнате на момент приезда гостей, но каждый раз он чудом сбегал или же женщины сами желали с ним побеседовать, замечая в окно второго этажа. Сегодня он вцепился в мисс Джилл, когда она прогуливалась по нашему двору, знакомясь с детьми. Оливер не успел причинить ей вреда, но она испугалась чего-то в его взгляде и заспешила обратно в машину. Мисс Джилл уехала быстро, и Джек сорвался, обещая убить его и закопать прямо на этом месте...
- Неужели он способен на...
Крис вздрогнул всем телом, когда послышался влажный звук удара и протяжный вскрик боли. Оливер тяжело дышал, а из уголка его рта стекала вязкая струйка темной крови. Он морщился от рези в теле и сжимал стянутыми бечевкой руками огромный фиолетово-зеленоватый синяк на животе под порванной белой майкой.
- Не хотите участвовать? - прошипел сквозь сжатые зубы Джек, тяжело дыша и отирая со лба пот. Его черный ботинок на правой ноге был измазан блестящей на солнце кровью, а в светлых глазах блестело искреннее удовольствие вперемежку с жаждой большего насилия. - Тогда я все сделаю сам! Молись, тварь!
Крис сам не до конца осознав свой порыв, кинулся к замахнувшемуся рыжему и толкнул его в сторону, падая вместе с ним на землю. Тот что-то прохрипел, промахиваясь тяжелой подошвой ботинка по незащищенному от удара виску Тредсона, повалившись навзничь.
Понимание пришло позже, когда Джек ударил его в челюсть, сбитым не в первой драке кулаком, и, резво вскочив на ноги, схватил за лямку майки, с треском вытягивая ее вверх.
- Ах ты! Пожалел Олли? Ну так получай вместе с ним! - в бешенстве прокричал рыжий и толкнул Криса к лежащему на земле парню.
- Джек, хватит... - одернул его один из топчущихся неподалеку сообщников.
- Я не закончил.
Джек шагнул к Тредсону и схватил его за волосы, оттягивая назад так сильно, что можно было услышать тихий хруст шейных позвонков, когда парень резко откинул голову. Несмотря на явную болезненность действий рыжего, Оливер издевательски улыбался и без страха смотрел прямо в лицо своего мучителя. Хотя вся эта бравада была больше показной, чем искренней, потому что оправившийся после удара Крис видел на его бледных щеках влажные дорожки от слез.
- Скоро будет обход территории перед ужином, Джек! Хочешь, чтобы нас заметила...
- Ладно, - перебил одного из друзей рыжий и отпустил волосы парня, кивая на дверь сарая, - кинем их туда, все равно до утра точно никто не сунется, а Олли не помешает пообщаться с призраком Тима.
- Я не пойду ни в какой сарай... - пробормотал Крис, вскакивая с пыльной земли и намереваясь сбежать. - Учти, Джек, я этого так не оставлю!
Впервые Тредсон заинтересованно покосился на блондина, удивленно выгнув бровь, словно угрозы парня его одновременно восхищали и казались забавными. Он попытался разболтать узлы веревок, пока все отвлеклись на бунтующего новичка, но бечевка сидела прочно.
- А тебя никто и не спрашивает, хочешь ты или нет!
Джек рассмеялся, запрокидывая назад голову и скаля мелкие зубы. В такие моменты он был похож на страдающую бешенством рыжую крысу, которая ненавидела все живое и спешила заразить смертью каждого на своем пути. Крис не знал Джека, и думать о нем, как о монстре, было бы не совсем правильно, ведь ребенок, переживший такое, не мог быть здоров морально, однако не нес вины за это. Мальчишка болел внутри, как и все дети в этом приюте, страдал от одиночества, поэтому сейчас старался выплеснуть свою собственную обиду на тех, кто, по его мнению, мешал ему стать счастливым.
- Детский максимализм... - задумчиво пробормотал блондин, делая еще один осторожный шаг назад.
- Что ты там шепчешь? - не расслышал его слов рыжий.
- Странно, что ты говоришь это так, будто сам не являешься ребенком...
Крис вздрогнул, когда Тредсон бросил на него изучающий взгляд. Меньше всего ему хотелось, чтобы этот кареглазый демон смог раскусить его фальшь и иметь над ним власть, даже в призрачной реальности своего прогнившего детства.
Он не ответил, нахмурившись и покачав головой, когда Оливер стал выглядеть более задумчив и насторожен, чем того требовала ситуация. Сейчас нужно было дергать свое новое непривычное тело за ниточки, бросаясь на обидчиков с кулаками, кусаясь и вырываясь изо всех сил, а не таращится на еще не выросшего в свою истинную стать кровавого маньяка, думая о его мыслях насчет себя.
Закричав, Крис развернул плечо и, выставив вперед руку, бросился вперед в попытке прорваться сквозь окруживших их со всех сторон парней. Он почти что осуществил задуманное, но Джек ловко перехватил его в самый последний момент и с размаху пнул в колено. Вскрикнув, блондин неуклюже подвернул ногу и пробороздил по пыльной земле выставленными вперед ладонями. Невыносимо жгло растерзанную кожу рук, даже больше, чем ушиб в колене.
- Черт… да перестаньте вести себя, как придурки! – выкрикнул он в сердцах и простонал, оборачиваясь назад.
Нога, в которую так удачно попал ботинок рыжего, онемела, отказываясь двигаться, когда Крис попытался встать.
- Слабак! – с презрением выплюнул Джек, подходя ближе.
Сжимая и разжимая кулаки, парень остановился у самого лица блондина, смотря на того сверху вниз глазами полными разочарования и злобы. Казалось, что если бы в его руке сейчас был пистолет, то он непременно бы направил чернильную бездну дула прямо в лицо Пайна и без раздумий нажал на курок.
- Слабак… - повторил он чуть тише, а затем неожиданно резко замахнулся и пнул не ожидавшего Криса прямо в челюсть. – Тебе тут не место.
Белокурая голова откинулась назад, а из разбитого рта брызнула кровь, когда парень безвольно повалился в пыль, ударившись виском о покрытую сухими трещинами песчаную землю. Оливер удивленно смотрел в перепачканное кровью и пропитавшейся ей пылью лицо незнакомца, медленно переводя взгляд с окрашенных красным губ на расползающийся по колену фиолетово-красный синяк.
- Ты безумец, Джек, и свинья… - проговорил он, наконец, смотря в затылок тяжело дышавшего рыжего, - этот парень даже не из нашего приюта, зачем вплетать его в эту историю?
- Мне плевать, кто он, – обернулся Джек, удовлетворенно улыбаясь и отирая с щеки капельку крови, что брызнула из разбитого рта блондина при ударе. – Я уже говорил тебе, Олли, что от тебя только одни неприятности, так? Так вот, его выбитые зубы – твоя вина. А сейчас ты отправишься на свидание с Тимом…
Замолчав, он ухмыльнулся шире, знаком указав на него и бессознательного Криса своим друзьям, что тут же подхватили обоих под руки и потащили к двери сарая. Оливер не предпринимал никаких попыток сопротивления, вместо этого не спуская с серых глазок врага пристального взгляда, от которого у любого по коже вмиг побежали бы колкие мурашки, но только не у Джека. Рыжий мальчишка продолжал нагло улыбаться и смотреть в ответ на униженного и беспомощного Тредсона так, словно перед ним мучали кого-то незначительного, на которого было смотреть смешно и противно.
- Я запомню это, Джек.
- О, неужели? Звучит очень страшно, малыш, – веселился рыжий, наблюдая за тем, как в черную бездну открытой двери бросают безвольное тело Криса.
Раздался жуткий грохот перекатывающегося по лестнице тела, а затем глухой звук удара о пол и пугающая тишина, но на лице Оливера не дрогнул ни один мускул, а тяжелый взгляд почерневших от злости глаз оставался таким же пристальным.
- Второй раз тебе не удастся вылезти из разрезанного брюха, - спокойно заверил Джека он, качнувшись над уходящей во тьму лестницей, когда его подтащили к входу, - я засуну твою рыжую башку в твои собственные кишки, Джек, а затем зашью толстой… - зрачки карих глаз на мгновение стали шире, - прочной нитью… ты умрешь, задохнувшись от зловония собственных внутренностей…
- Замолчи, отродье! – взвизгнул рыжий, подбегая к нависшему над провалом Оливеру и толкая того в грудь, отправляя далеко вниз. – Катись в ад!
Тьма накрыла его с головой, мелькая красными всполохами от нестерпимо болезненных ударов о ребра жалобно скрипевших деревянных ступеней старой лестницы. Голова резко дергалась из стороны в сторону, а в ушах стоял гул и треск, пока связанное тело катилось вниз. Пара секунд растянулась на целую вечность боли и страха перед неизвестностью.
Джек все это время стоял на пороге, в идеально очерченном белоснежным светом проеме, и вслушивался в глухие удары в непроглядной темноты подвала. Он представлял, как Оливер замрет на самом дне в луже собственной крови, утыкаясь носом во все еще не до конца просохшее в его памяти багровое пятно у горла изуродованного Тима.
Дверь с хлопком закрылась, скрывая пятно света в густой темноте. Все стихло.
Warning! Первая глава в этом посте.
@темы: Chris Pine, слэш, Zachary Quinto, мистика, макси, фанфик, AHS, Американская история ужасов, Тредсон, Кит Уокер, slash, NC-17